Драббл "Октябрь".



Эта река всегда была спокойной. Она никогда не выходила из берегов, не бурлила, выбрасывая на берег ошметки измочаленных листьев. В ней не было буйства и разнообразия подводного мира, и она не славилась завораживающей глубиной и шириной. Неприметно-привычная, она молча выполняла свой никому не нужный долг - разделяла город на две части. Которые будто бы ничем не отличались друг от друга.
Маму Наруто все в округе называли Ведьмой с рыжим хвостом. Говорят, после ее смерти на полях стали часто видеть лисицу. Она неподвижно стояла на фоне заходящего солнца, и ее яркий мех загорался алыми всполохами от ласкающих лучей засыпающего светила. И она всегда смотрела в одну и ту же сторону. Туда, где рядом со спокойной рекой мирно покачивала ветвями на ветру растущая прямо возле крыльца дикая вишня. Туда, где стоял уютный дом, в котором каждую ночь Наруто доставал с полки отощавшую книгу, раскрывал ее и с новым витком разочарования и грусти вглядывался в пустые страницы. Их осталось всего две - остальные сгорели в костре вместе с сухими осенними листьями почти год назад.
Наруто очень любил маму и лез в драку с каждым, кто посмеет хоть как-то осквернить ее память. Например, назвать ведьмой.
Колдовство было не в почете. Люди вспоминали о кострах, в которых превращалась в пепел вся зараза этого мира. Люди дали очередное определение злу, и теперь подпитывали это знание новой и новой кровью.
Лисица в поле внушала страх, но маму Наруто не сжигали. Она медленно истлела в теплой постели душной комнаты с видом на спокойную реку.
Октябрь принес с собой холодные ветра и надежду. Город затопило красными и рыжими листьями - яркие пятна на серой земле. Под таким же серым небом. Оно уже дремлет, ни на секунду не размыкая веки.
Но Наруто знал, что еще подарит ему этот октябрь кроме дождевых капель, стекающих по волосам за шиворот. В маминой книге обязательно появятся слова. Она всегда говорила, что октябрь - лучший месяц. Она гладила светлую голову мальчика, перебирала непослушные прядки и твердила:
- Октябрь - лучший месяц в году. Он подарил мне тебя, и он вписал в эту книгу все, что тебе нужно знать для счастья. Если что пойдет не так - октябрь поможет, покажет, услышит. Запомнишь?
И Наруто запомнил. И в первый же день его личного осеннего месяца пошел к речке с книгой в руке. Эта спокойная вода никогда его не отвергала, не предавала и не презирала. Она легкими мазками влаги гладила пальцы, нежнее этого были только поцелуи матери. Но они уже недосягаемы, как и ее теплая улыбка, как и ее рассерженно поджатые губы и громкий окрик, догоняющий уже на улице. Мама умела сердиться. А еще мама умела любить именно так, как Наруто было нужно.
Книга раскрыта, пальцы крепко сжимают ее по краям. Обложка пахнет сухими вишневыми косточками, а страницы - стебельками растений из школьного гербария. Солнце будто бы невзначай, но с любопытством задевает верхний уголок чистого листа, и на нем проступают буквы.
Как удар колокола - сердце о дверь грудной клетки. Глаза лихорадочно-радостно впиваются в старательно выведенные слова. Однако это секундное счастье тут же перекрывается страхом.
Огонь способен отбирать без спроса. И сейчас, вспыхнув сам по себе - он превращает хрупкую бумагу в ничто. Края страниц загибаются, чернеют и впитываются безучастными сумерками.
Наруто ничего не успевает прочесть, пара разрозненных слов, вырванных сознанием со сгорающего листа, как насмешка. "Она, не, всегда, посмотрит". Это могло быть отдельным предложением, со своим смыслом, но это всего лишь отдельные звуки из непрозвучавшей цельной мелодии.
Наруто безумно жаждет прочитать все до точки, но он, боясь огня, бросает пылающую книгу на желтую траву речного берега.
Но на следующий день книга цела и вновь стоит на полке в прежнем уютном доме у спокойной реки. И каждый день после этого Наруто идет на берег - сжигать драгоценные страницы. Каждый день он уверяет себя, что прочтет заветные строчки, но каждый день взгляд лихорадочно мечется от буквы к букве, руки предательски дрожат и позволяют книге снова и снова обращаться в пепел. Ветер подхватывает песчинки значимого и пренебрежительно бросает в воду.
Все в округе уже откровенно над ним смеются. Кто-то видел его у реки и растрезвонил всем и вся. Их слова заставляют еще крепче сжимать кулаки. Отчего-то кажется: стоит только прочитать слова, так надежно охраняемые маминой книгой - и все наладится. Все будет, как прежде.
Саске знает, что как прежде никогда не будет. Все вокруг орут, говорят, шепчут. О том, что Наруто тоже решил заняться постыдным колдовством. Как и его мать.
Все изображают негодование. Смелость толпы возвышает толпу лишь в ее же глазах. И лисица на закате ложится на холодную землю и прячет нос в передних лапах. А Саске вспоминает о том, как вынес все книги, которые были в доме на задний двор и поджег. Языки пламени тянулись к небу с безумной надеждой достичь его голубого простора.
Постоянное осуждение побуждает ненавидеть. Но Наруто вскидывает голову, стирая в лица унылое выражение и смотрит на толпу. Толпа презрительно фыркает. А вечером книга снова сгорит, ускользнув из рук.
Октябрь - лучший месяц. Десятое октября - лучший день. Что может быть лучше дня, когда ты появился на свет. Что может быть лучше - для явления истины.
Наруто смотрит, но все отводят взгляд. Все кроме Саске. И Наруто улыбается ему.
Его дом по другую сторону реки, их дома видят друг друга каждый день и каждую ночь. И лисица в поле иногда машет рыжим хвостом в сторону заднего двора, на котором однажды были обращены в пепел все книги, проповедующие прописные истины о жизненном пути.
И вот - у них на двоих осталась только эта книга. А у книги осталось всего два листа.
Прошлое хранит много тайн, хранит оно и встречи на мосту, по которому сейчас Саске идет на другой берег. Наруто слышит шаги, но не оборачивается, не говорит "ты опоздал", не упрекает и не воодушевляет. Он ждет, когда страницы снова вспыхнут, и он снова потеряет нужные слова.
Но с первой же искрой и дрожью в руках, его запястья сжимают чужие пальцы. Саске стоит за спиной слишком близко, чтобы можно было не коснуться друг друга. И его присутствие дарит небывалый прилив смелости.
Края книжных листов горят, но на нетронутой пока бумаге вырисовываются, будто ведомые незримой рукой незатейливые слова.
Наруто проглатывает ком в горле, огонь так близко.
Как и Саске, который начинает читать без лишних эмоций в голосе:
- Лента твоего пути не всегда будет виться вперед. Она может разрастаться широкой дорогой, и ты не увидишь ее краев. Она может сузиться в тонкую тропинку, еле различимую меж высоких скал. Она может обрываться, сжигаться, но снова восстанет из пепла как и эта книга. Потеря не всегда скрасится приобретением, но ты не закрывай глаз. Смотри, и кто-нибудь посмотрит тебе в ответ. Река спокойна, огонь неутомим. В ком из них больше жизни? Они оба ею полны. Огонь согреет в холодную ночь, а река перекинет через себя мост. И ты узнаешь, для чего все это было.
Языки пламени слизали все до основания, рассыпали черным пеплом, но не задели, не обожгли пальцы. Наруто смотрит на свои ладони, в сознании еще звучит обволакивающий голос. И кажется, именно из-за него эти слова стали еще более значимы.
- И это ты хотел узнать? Набор слов и прописные истины.
Саске обязан возмутиться. А Наруто обязан сжать его ладони в своих. Почти объятие.
- Мне кажется, что они о тебе.
- Прописные истины?
- Все эти слова о тебе.
- Ерунда.
Солнце медленно опускается за горизонт, как в теплую воду. Лисица, махнув хвостом, уходит с поля. В домах зажигается свет, и по водной глади спокойной реки скользят размытые блики.
- Я сжег все свои книги. Теперь никогда не узнаю, какие истины были для меня.
- Река перекинула через себя мост - вот главная.
Саске смотрит на очертания реального моста вдалеке и думает о том, что это вряд ли самое важное. Наруто многого не понимает, но сейчас он держит рядом так, что не уйти.
И пока все так: рука в руке, размеренное дыхание в затылок, спокойная река и погасший огонь. Но жизнь способна переворачивать все с ног на голову.
И быть может, очень скоро эта река выйдет из берегов. А костер выбросит в воздух все сожженные книги.
Тогда и будут прочитаны настоящие истины.